| |
Кому и на кой ляд
целовальный обряд
Верующий крестьянин
или неверующий,
надо или не надо, но всегда
норовит
выполнять обряды.
В церковь упираются
или в красный угол, крестятся,
пялят глаза, — а потом
норовят облизать друг друга, или лапу поповскую,
или образа. Шел
через деревню
прыщастый калека. Калеке б этому —
нужен лекарь. А калека фыркает:
«Поможет бог». Остановился у образа —
и в образ чмок.
Присосался к иконе
долго и сильно. И пока
выпячивал губищи грязные, с губищ
на образ
вползла бациллина — заразная,
посидела малость
и заразмножалась.
А через минуту,
гуляя
ради первопрестольного праздника,
Вавила Грязнушкин,
стоеросовый дядя, остановился
и закрестился у иконы грязненькой. Покончив с аллилуями,
будто вошь,
в икону
Вавила
вцепился поцелуями, да так сильно,
что за фалды не оторвешь.
Минут пять
бациллы переползали
с иконы
на губу Вавилы. Помолился
и понес бациллы Грязнушкин. Радостный идет,
аж сияют веснушки!
Идет.
Из-за хаты
перед Вавилою встала Маша —
Вавилина милая. Ради праздника,
не на шутку впился Вавила
губами
в Машутку. Должно быть, с дюжину,
бацилла за бациллой, переползали в уста милой.
|
|
Вавила
сияет,
аж глазу больно, вскорости свадьбу рисует разум.
Навстречу — кум.
«Облобызаемся
по случаю престольного!» Облобызались,
и куму
передал
заразу.
Пришел домой,
семью скликал и всех перелобызал —
от мала до велика; до того разлобызался в этом году,
что даже
пса
Полкана
лобызнул на ходу. В общей сложности,
ни много ни мало — слушайте,
на́ слово веря, — человек полтораста налобызал он
и
одного зверя. А те
заразу
в свою очередь передали —
кто — мамаше,
кто — сыну,
кто — дочери. Через день
ночью
проснулся Вавила, будто
губу ему
колесом придавило. Глянул в зеркало.
Крестная сила! От уха до уха
губу перекосило.
А уже
и мамаша
зеркало ищет. «Что это, — говорит, —
как гора,
губища?» Один за другим выползает родич.
У родичей
губы
галоши вроде. Вид у родичей —
не родичи,
а уродичи. Полкан —
и тот
рыча перекатывается
и рвет губу сплеча. Лизнул кота.
Болезнь ту передал коту.
Мяукает кот,
пищит и носится. Из-за губы
не видно переносицы. К утру взвыло всё село —
полсела
в могилы свело. Лишь пес
да кот
выжили еле. И то —
окривели. Осталось
от деревни
только человек двадцать — не верили,
не прикладывались
и не желали лобызаться. Через год
объяснил
доктор один им, что село
переболело
нарывом лошадиным. Крестьяне,
коль вывод не сделаете сами — вот он:
у образо́в не стойте разинями, губой
не елозьте грязными образа́ми, не христосуйтесь —
и не будете
кобылогубыми образинами.
|
